Когда грудную клетку сжимает бездонная пустота, становится больно. Хочется крикнуть:"люблю!", а вырывается лишь слабое:"помоги мне..."(c)
Изо дня
Тремя покрывалами грею кровать.
Лед пробегает по пальцам и к горлу.
Утро покашливает в семь сорок пять
И надевает носки полу.
Твой огонь в моей воде плещется,
Я могла бы быть обычной,
Голой.
Вставшей с холодных плит на бетонный.
Женщиной.
Попеременно шептать твоему слуху,
Как я хочу в Париж голодный,
Как не хватает духу,
И носу пора на больничный в Лондон.
Нева-нева-нева-неватные
Ноги кусают пакеты жадные.
Двадцать шесть дней без сигарет,
Подергивая ногтями от зависти,
Кто-то курит паршивый кент,
А ты выдыхаешь дымку по памяти.
-Девочка, сколько тебе годков?
-Восемнадцать, -и зрачки больше глаз вдарили.
На четверых - двенадцать подков,
Без сожаления в слизистой жарили.
Вечер прощается в двадцать три тридцать,
Усталый, как соломенный веник после уборки.
Сегодня мне хочется в Ниццу,
Завтрашний день обещает быть долгим.
Марго Короленко

Тремя покрывалами грею кровать.
Лед пробегает по пальцам и к горлу.
Утро покашливает в семь сорок пять
И надевает носки полу.
Твой огонь в моей воде плещется,
Я могла бы быть обычной,
Голой.
Вставшей с холодных плит на бетонный.
Женщиной.
Попеременно шептать твоему слуху,
Как я хочу в Париж голодный,
Как не хватает духу,
И носу пора на больничный в Лондон.
Нева-нева-нева-неватные
Ноги кусают пакеты жадные.
Двадцать шесть дней без сигарет,
Подергивая ногтями от зависти,
Кто-то курит паршивый кент,
А ты выдыхаешь дымку по памяти.
-Девочка, сколько тебе годков?
-Восемнадцать, -и зрачки больше глаз вдарили.
На четверых - двенадцать подков,
Без сожаления в слизистой жарили.
Вечер прощается в двадцать три тридцать,
Усталый, как соломенный веник после уборки.
Сегодня мне хочется в Ниццу,
Завтрашний день обещает быть долгим.
Марго Короленко
